<< = Комната предварительного пребывания

Он даже и не собирался скрывать явного удовольствия, когда распахнул дверь в свое маленькое королевство – здесь все было именно так, как нравилось ему. Словно вполне современная городская квартира, хозяин которой покорился стилю хай-тек, но в то же время не было здесь какой-то холодности, которая зачастую сопровождает мебель на гнутых ножках. Нет, Хантер не дал прогрессу разбушеваться в стенах его покоев, и везде чувствовалось незримое присутствие Эванса и созданный кропотливыми стараниями уют. Сегодняшний день был для Хантера чем-то затаенно долгожданным. С момента, когда прозвенел будильник, отправленный в красивый нокаут вялым броском, а следом в нервном писке зашелся мобильный телефон, у Эванса не было ни одной свободной минуты и все было будто расписано по известному ему одному плану. План был заготовлен, как и все в жизни Эванса, заранее и внушал определенное чувство спокойствия перед трудностями, которые могли возникнуть. И вот теперь ощутимое моральное напряжение. Можно даже сказать стресс. Именно этими словами можно было описать состояние Тины Джонс, а видимая расслабленность Эванса только усугубляла положение. Как всегда – видимое спокойствие, а в душе легкий налет шума и неразберихи. А для мистера Эванса это можно назвать коротким и емким словом – хаос. Впереди пока не маячил легкий план, который поможет сломать мужчине стену, созданную девушкой. И это нервировало, очень нервировало. Возможно, именно поэтому Хантер выглядел чуть ласковее, чем бывал обычно.
- Называй меня Хантер, Хант или Эванс, как тебе будет удобно. Только, пожалуйста, давай обойдемся без официальных “мистер” или вроде того,- чуть помедлив, пропуская вперед себя Тину, произнес Эванс. Вперив слишком серьезный и вдумчивый взгляд в спину Джонс, Хантер закрыл дверь, повернув несколько раз ключ, и нажал на пару кнопок, о предназначении которых сейчас не собирался распространяться. Так не будет лишних соблазнов,- удовлетворенно отметил мужчина, направляясь прямиком в гостиную и делая Тине знак рукой, чтобы та следовала за ним. Впрочем, он ничего и не собирался приказывать, и она могла остаться стоять на пороге столько, сколько позволит ей собственное самолюбие. Но что-то подсказывало Эвансу, что девочка выбрала совершенно иную дорогу, а значит митрально противоположную обычной для Хантера политику. Определенно тебе будет нелегко,- припечатал внутренний голос, а Эванс расслабленно опустился в глубокое кресло, наконец, давая волю подступившему еще давно желанию – из ниоткуда показался портсигар, вспыхнул подрагивающий огонек зажигалки и в воздухе повисло ароматное облачко. Затянувшись чуть горьковатым дымом, мужчина уложил на узком металлическом подлокотнике закрытый блокнот и серьезно посмотрел на Тину.
- Ты понимаешь где оказалась?- решил начать мужчина издалека, но, почему-то не боясь переиграть, спокойно договорил,- может быть, ты хочешь что-нибудь узнать? Спрашивай что угодно и здесь чувствуй себя как дома. У тебя на это есть все права,- он безоговорочно оседлал своего любимого скакуна – в голове сквозила умело завуалированная, искрящаяся медом ласка и озадаченность. Нет, даже самая последняя Снежная Королева не смогла бы устоять перед чарующим и убаюкивающим голосом Хантера Эванса – таких индивидуумов просто не случалось, все расслаблялись до поры до времени. А мужчине только этого и нужно – отсутствие напряжения. Такая откровенная отстраненность почему-то угнетала.

Сейчас за ней было особенно интересно наблюдать: растерянное, миниатюрное существо, по недоразумению скрывающееся за зеленым компбинезом-униформой и, вероятно, даже не подозревающее, насколько оно чарующе. Продолжая неотрывно сопровождать каждый мимолетный жест девушки взглядом, Хантер на считанные секунды зажмурился и снова широко раскрыл глаза. Он бы, возможно, снова повторил свой небольшой ритуал – медленное-медленное моргание, но какой-то… живой, наверное, просто настоящий и неискусственный голос отвлек его, и удивленно подняв брови, Эванс понял, что зрение и слух не обманули его – и подтверждали это мелкие мимические движения губ Тины. Оказывается, она умела говорить иначе, чем холодным и пустым тоном, с которым встретила его в Комнате Предварительного Пребывания, и Хантер теперь мог больше не опасаться. Улыбнувшись, когда она нараспев произнесла его имя, мужчина решил как-нибудь неброско продолжить беседу, ведь главным пунктом в его крошечном плане стояло – не давать ей обособляться и молчать. Любыми способами. Тина вновь подала голос, и Хантер покачал головой, мысленно укоряя себя на всевозможные лады.
- Прости Тина, не подумал, что они настолько изверги,- быстро объяснил выражение осуждения, появившееся на лице Эванса практически мгновенно,- конечно, устраивайся поудобнее. И вообще, попытайся расслабиться – все будет в порядке, я гарантирую,- по крайней мере, до первого посещения тобой карцера,- мысленно договорил мужчина и невольно подумал о том, что ему не очень бы и хотелось, чтобы события пошли по той тропинке, которую подразумевали подвальные помещения. Быстро поднявшись на ноги, Хантер прошествовал к длинной панели, шедшей вдоль одной из стен гостиной, и налил почти прозрачную жидкость, оттенок которой отдавал чем-то лиловым, в высокий бокал из непрозрачного, темно-бордового стекла.
- Не волнуйся, это White Mojito. На основе фиалок, розы и бузины. Здесь еще кое-что, не буду скрывать, что-то вроде энергетика – ты обессилена и это должно помочь,- мягкий журчащий голос снова заполонил гостиную, а Хантер решил говорить совершенно искренне и правдиво потому, что не понимал. Не понимал зачем, но не мог позволить себе обманывать эту девушку и разрушить даже самый призрачный налет доверия, который должен будет восстановиться между ними в ближайшее время. А следующие слова Тины, о том, что она принадлежит ему, сопроводил приглушенный треск – это тонкие пальцы мужчины сомкнулись на фужере, который он собирался вернуть на столешницу. Конечно, она была права, но такая постановка вопроса Эванса совершенно не устраивала. О таких вещах нельзя говорить просто, словно это данность. К этому нужно быть готовым и Хантер сомневался, что Тина воспримет все спокойно и мгновенно.
- Тина,- мужчина запнулся и сделал несколько шагов к девушке, протягивая ей высокий бокал,- может где-то здесь девушки и принадлежат Братьям, но ко мне это не относится. В целом, прав у девушек в этом месте почти нет, только по достижению определенного ранга им присваиваются какие-то полномочия, но все это очень условно. До этого момента политика каждого из братьев с подопечными своеобразна и индивидуальна: некоторые не станут слушать и понимать и возьмут то, что принадлежит им отныне; другие будут играть. Возможно, есть еще варианты поведения, но это неважно – ты мне не принадлежишь,- он говорил с ней словно с маленьким ребенком и постарался объяснить ей свою позицию как можно более нейтрально и успокаивающе. Конечно, он несколько лукавил и чего-то пока не договаривал. Но это все дело времени, сейчас полнейшая откровенность не в приоритете,- в той мере, в который ты понимаешь этот вопрос. Ты просто моя подопечная, твое благополучие и по возможности спокойствие только на моей совести. Здесь есть будущее, я бы и не подумал унижать, поверь мне. Но неужели твое прошлое тебе настолько дорого?- мягко договорил Хантер и опустился на диван рядом с Тиной, теперь уже с настоящим беспокойством, и легким волнением поглядывая в ее глаза. Неужели ты боишься резкости? Идиот,- отругал он себя и тяжело вздохнув, наклонил голову.

Ему и раньше приходилось разрушать, самым изуверским способом уничтожать и растаптывать чужую надежду и искреннюю веру в мечту. И дело было вовсе не в том, что на свет он появился таким уж ущербным, нет, просто любую группу серых и неинтересных людей нужно обязательно разбавить таким вот клочком пороков, сдобренных лаской и воспитанностью, которыми наделила Хантера Эванса природа и воспитание родителей, а после уже и самой жизни. Он ведь почти искренне, всего лишь пару-тройку лет назад верил в то, что жизнь его будет обычной непосредственной жизнью молодого парня – он станет студентом медицинского колледжа, как мечтал когда-то или, астробиологом, на худой конец. Съедет от родителей в крошечную квартирку, желательно поближе к центру Парижа, возможно, даже влюбится и вот тогда жизнь будет спокойной. А больше, чаще всего ничего и не требуется. Провидение разрешило по-иному и вот теперь Хантер Эванс – совершенно изменившийся, более, серьезный и взрослый, чем когда-то здесь и не мечтает о другой участи. Он полностью продал душу “Ордену”, а Дьявола порадовал кристально чистой когда-то совестью. Нет, он вовсе не особо опасный преступник или больной человек, он себя считает просто жертвой обстоятельств и не боится расплатиться когда-нибудь за свои мелкие и не очень грешки. В конце концов, каждый получает по заслугам, так почему он должен стремиться к чему-то светлому за чертой смерти, когда можно вполне безбедно и многогранно жить на земле. Но сейчас он видел, как руками “Ордена” он убил мечту, возможно, даже иллюзионную надежду этой девушки и совершенно хладнокровно для себя отметил, что что-то внутри сжалось немой судорогой от ощущения собственной никчемности и… сочувствия, наверное. Возможно, эта буря эмоций (а для спокойного, даже холодного Эванса это было именно бурей) отразилась на лице мужчины какой-то гримасой и Тина могла неправильно его понять, но Хантер понимал – сейчас красноречие ему не поможет. Нельзя говорить разумом, правильно расставляя акценты и медовые тона. Сейчас нужно говорить сердцем, в присутствии которого он слишком сомневался.
- Я не могу сказать что-то вроде “понимаю” или “сочувствую” потому, что нельзя действительно понять, пока сам не столкнешься с чем-то подобным. Но мне тоже невыносимо это слышать и я не понимаю взглядов Провидения, раз оно так грязно строит чужую судьбу,- в каждом из нас живет маленькая частичка философии. Некоторые любят и лелеют эту частичку и не гнушаться внести нотку философии в свои монологи. Но у Эванса этой частички чуть-чуть больше, чем у других и потому временами его речи кажутся просто-напросто сложными для спокойного восприятия. И при этом он почти не сомневался, что Тина поймет правильно. Внимательно проследив за лицом девушки, которая выглядела немного обескураженной – как говорилось в маленьком резюме, которое попросил составить про нее Хантер, она отличалась от большинства современных девушек и не особо жаловала разговоры про свою жизнь. Видимо, сейчас случилось то, чего она просто не могла представить, она откровенно выговорилась, а на лицо после обескураженности набежала тучка испуга, и Хантер поспешно договорил,- я не могу тебе пообещать свободу и продолжения твоего пути к мечте. Но чтобы не говорили про это место и как бы его не воспринимали девушки (почему-то все они уверены, что это сущий ад, хотя большинство “хозяев” только способствуют этому) все не так ужасно. И свобода здесь тоже возможна, но в другом окрасе. И я, правда, не знаю, возможно, ли исчезнуть отсюда,- Хантер развел руками и твердо решил настучать себе по голове за то, что до такой степени прямолинеен с Тиной. Он должен был зачитать ей список ее прав и обязанностей и спокойно заставить сделать что-нибудь, чтобы сломить ее волю окончательно. Но не мог себе позволить. Я схожу с ума,- невольно подумал Эванс и, скорее всего, поэтому, слишком резко ответил на задумчивое замечание девушки:
- Вовсе не лишнее. Нельзя все бесконечно носить в себе,- быстро опомнившись, он качнул головой и поморщился – слишком уж не любил быть хоть немного несахарным и слишком не привык к настоящей грубости к кому-либо. Вот боль доставлять любил, но агрессии просто не понимал. Взяв себя и свои мысли в руки, Хантер добавил,- можешь, безусловно. Я слушаю тебя.

Он медленно кивнул и растерянно взлохматил свою шевелюру, услышав резковатый тон девушки – теперь можно было полностью быть уверенным в том, что девушек, подобных Тине ему на жизненном пути не встречалось, а значит, все будет в несколько раз сложнее. Почему-то он чувствовал себя несколько неуютно, словно, Джонс диктовала условия игры, а он только слепо им подчинялся и не понимал зачем это делает и как остановиться. Ужасно хотелось снова стать слишком спокойным, слишком воспитанным, слишком приторно-сладким юношей с хладнокровной логикой и железными принципами, которые не способно нарушить ничто. Но в то же время Эванс отчетливо понимал, что сулит ему выбор в подопечные Тину теперь – возможно, именно этой девушке предстоит стать первой свидетельницей его слабости. И с этой перспективой Хантер предпочел на первое время смириться. Только для того, чтобы после все обдумать. Сейчас собрать разум в плотный клубок и направить мысли на что-то более полезное, чем безотчетные размышления о таинственности и загадочности непонятной пока Тины. Хотя, что и говорить, занятие это было достаточно увлекательное и имело немало подводных камней. И теперь Эванс не сумеет успокоиться, пока не раскроет загадку полностью. Хорошо бы у меня это не скоро получилось,- внезапно подумал он, неловко опуская ладонь на мягкий диван и внезапно понимая, что все девушки обычные. Нет, у каждой своя история, свой образ и своя жизнь, но, в общем и целом они мало, чем отличаются друг от друга. А ведь так хочется какую-нибудь загадку, пусть даже она будет “немножко сноб” или вообще не типичный представитель женской породы. Вот только как не хочется мужскому тщеславию поскорее раскрыть головоломку, далекое-далекое подсознание настойчиво нашептывает слова о том, что когда разгадаешь – будет скучно. Вот и хочется чуть дольше продлить необъяснимое чувство чего-то вроде погони. Возможно, стоило просто отказаться от желаний узнать какова Тина на самом деле с ее же слов и поступков и просто наслаждаться, но природная мнительность Эвансу такого бы поступка не простила. Именно поэтому юноша уже было пытался продолжить какую-то нескладную пока беседу, и раскрыл рот, чтобы сказать что-нибудь нейтральное и одновременно глубокомысленное, как девушка осторожно стала озвучивать свою просьбу. Медленное, по крупицам выкладывая каждое слово, она вдруг задержала дыхание и как-то быстро выпалила остаток фраз, чем повергла Эванса в откровенный шок, который, безусловно, на деле проявился только легким налетом бесконечного равнодушия на лице. А между тем в голове и где-то еще, возможно, у других людей это “где-то” называется словом душа, но к Хантеру это никак не относится, шла откровенная дискуссия. Она невинна? Нет, у нее что, никого не было? С ума сойти, она удивляет меня все больше и больше,- шок сменился растерянностью и Эванс внимательно смотрел на покрывшуюся легким румянцем девушку, чувствуя что-то вроде… облегчения? Гордости? Радости? Восторга? Глупости,- попытался одернуть себя Хантер, но слова уже помимо воли, чем-то, напоминая пулеметную очередь, вылетали и складывались в понятную и простую картинку:
- Ты права, чаще всего основное занятие подопечных, именно напоминание Братьям о том, что они все-таки мужчины,- не слишком удачное вступление сменилось более красноречивым продолжением, в тоне которого вновь почувствовался сладкоголосый Эванс,- сюда редко попадают опытные девушки, но и откровенно невинных почти не встречается. Кроме того, наше общество, в нем как-то почти исключается девственность едва ли не с четырнадцати лет. Но…- Хантер на секунду запнулся и тут же горячо и достаточно эмоционально для обычного его поведения договорил,- ты не будешь даже отдаленно напоминать игрушку, обещаю. Я не допущу этой грязи в отношении к тебе, вот увидишь,- он мог бы договорить еще кучу всяких красивых слов, но посчитал, что они будут лишними. Слишком сложно передать словами весь тот смысл, те интонации, которые он вкладывал в свои последние фразы. Он не собирался хвалиться своим опытом или давать Тине обещания о том, каким он будет с ней когда-то, а после и всегда – все-таки это лишнее и как-то фамильярно. Наверное, он заботился о том, что она должна чувствовать себя свободно и не забывать, где и на каких правах находится. Нет, он действительно почти представлял ту женщину, которой хотела стать Джонс, и сам себе уже пообещал, что у нее не будет фригидности или пусть той же безразличности. И он даже тихонько улыбнулся (думая, что девушка этого не заметила) своим мыслям, а потом вдруг вспомнил об административно-организационной части:
- Если хочешь – можешь принять ванную. Она на втором этаже, через одну дверь от бассейна, его ты не пропустишь. Думаю, ты найдешь там все, что необходимо, если честно, я толком и не рассматриваю все то, что вручают мне в Париже, когда появляюсь там за шампунями или вроде того. По-моему, там целая куча всего, можешь наслаждаться. И да, рядом с душевой кабинкой стоит небольшой шкаф – можешь найти там одежду. Конечно, это немного не соответствует твоему обычному стилю,- Хантер проявил знание даже мелочей из прошлой жизни Тины,- но там есть все: от белья до балеток, выбирала моя хорошая знакомая-стилист, надеюсь, тебе придется по вкусу что-нибудь,- Эванс промолчал о том, какие отношения связывали его одно время с “хорошей знакомой”, а также о том, как та поморщилась, когда он попросил купить джинсы и футболки и все в таком же духе. И, конечно, привезла почти целый чемодан самых разных тряпок, среди которых трудно было найти что-то хоть отдаленное напоминающее спортивный стиль. Видимо, экзальтированной дамочке больше простых темно-синих джинсов по вкусу были узкие белоснежные брючки, а что уж говорить о другой одежде,- Ах да, вот еще что, чуть не забыл – держи. Это что-то вроде отличительного знака, чтобы тебя даже не коснулись охранники или другие Братья. Не снимай его в мое отсутствие, так будет лучше. А жить ты можешь либо здесь, либо в комнате с еще одной девушкой, она в другом крыле,- проговорил Хантер, протягивая девушке коробочку с кольцами, подвесками и браслетами. Он в очередной раз решил перестраховаться, точно не зная, что может понравиться девушке и потому, вензель по платине и белому золоту (другие металлы Эванс не одобрял) с замысловатыми буквами был сделан на нескольких украшениях. Ворох сведений, которыми покрыл Тину мог ее несколько притормозить и Хантер тактично замолчал, ожидая реакций и, возможно, возмущения или каких-то действий Джонс.

Было в ее словах что-то цепляющее, что-то с оттенком глубокой личной откровенности, к которой она сама, возможно, не была готова. И, видимо, уже успела несколько раз пожалеть о сказанном перед тем, как Хантер залился по-настоящему радостным и каким-то удовлетворенным смехом. Нет, ее слова, безусловно, могли задеть мужчину, но только в том случае, если бы она знала историю его жизни или знала его полностью. А сейчас это было просто случайно, неосторожно вырвавшимся откуда-то из глубины души вопросом, который требовал хотя бы какой-то реакции. А ведь Тина уже успела заметно взволноваться и даже покраснеть, сдавленно выдавить какие-то слова извинения, перед тем как Эванс медленно и как-то четко, словно диктор на телевидении произнес:
- Лет с пятнадцати я знаю, как прекрасно общество женщин и восхищаюсь любой представительницей прекрасного пола. И уж, конечно, недостатка во внимании их никогда не испытывал. Больше того, я всех своих женщин и прошлых, и нынешних иногда не запоминаю. Но это место – одним из Кардиналов (это вроде высших чинов) был мой дед, а мне место здесь досталось по наследству. Я мог выбрать “Орден” или простую жизнь. Рискнул… и не пожалел,- короткая усмешка скользнула по лицу, а глаза наполнились чуть странным, каким-то отчужденным выражением – он явно мыслями своими погрузился в недалекое прошлое, любой штрих которого помнил в мельчайших подробностях. А может, стоило порвать завещание и жить иначе?- такие мысли порой появлялись в голове, но Хантеру ловко удавалось избавиться от них. Нет, он не мог поверить в то, что ошибся и поставил не на то, на что было нужно. Покачав головой, Эванс залюбовался тем, как девушка рассматривает украшение, и поощрил ее выбор легкой улыбкой. Наверное, немного наигранной, как и большинство из его действий.
- Ты можешь взять любое, которое придется тебе по вкусу,- медленно и ласково проговорил мужчина, в ответ на легкие колебания Тины. Видимо, это место стало для нее чем-то неизведанным и очень чужим – так непохожим на ее обычный и привычный мир. Впрочем, такой девушке, как Тине, которая так напоминала замечательную женщину – Старшую Сестру, попавшую на остров очень давно, рано или поздно удастся привыкнуть ко всему. Конечно, существовал и другой вариант развития событий – полное отторжение и прочие вытекающие последствия. И тогда она вернется на “Большую Землю” с частью стертой памяти. Ему не хотелось бы, чтобы она была несчастна, а любая ее жизнь за чертой острова, как думал предприимчивый реалист Эванс, как раз подразумевала слишком большие трудности ради призрачной мечты. Нет, все-таки ему очень сложно понять воззрение Тины и ее надежды.
- Ох, надеюсь, тебе придется по вкусу такая одежда. В любом случае, если тебе захочется чего-то другого, только скажи, я поеду в Париж и постараюсь подыскать что-то более подходящее,- кажется, ему удавалось играть роль полностью умиротворенного и покладистого наставника. Впрочем, умиротворенным он и был – до мозга костей и редко выходил из себя. Но вот что бывало, когда Эванс больше не мог держать себя в руках и относиться ко всему с легкой снисходительностью, ему самому и вспоминать не хотелось. Снова легкий кивок и едва заметная, такая привычная и насквозь задумчивая усмешка,- Конечно, можешь идти. Второй этаж, через одну дверь от бассейна,- повторил мужчина, заботясь о том, чтобы Тина не заблудилась в ветвистых коридорах его покоев. Решив, что пока ее не будет, можно заняться чем-нибудь полезным, Хантер раздвинул длинные портьеры кофейного оттенка и на мгновение залюбовался открывшимся видом. Огромные окна, занимавшие все пространство от пола до потолка, смотрели на сверкающий в лучах утреннего солнца океан и охватывали узкую полоску пляжа, обильно скрытую за сочной зеленью. Взобравшись на толстый подоконник, и задумчиво глядя куда-то вдаль, туда, где играли солнечные лучи, и виднелась линия горизонта, Эванс раскрыл свой дневник. Задумчиво покусывая кончик ручки, мужчина принялся методично излагать свои мысли и искать возможные ответы на самые разные вопросы, появившиеся за сегодняшнее утро и часть дня.

Стило все продолжало как-то само собой бегать по плотным тетрадным листам, а Эванс почти невидящим взглядом смотрел на то, что выбегает из-под его руки. Мысли получились какими-то сумбурными и слишком педантичными, впрочем, как и все, что бывало в его жизни. Оставшись в одиночестве, Хантеру удалось-таки вернуть себя в состояние равновесия и не думать ни о чем, кроме дальнейшей стратегии. Картина вырисовывалась не особо отчетливая и ясная, но оставлять все дело на волю Господина Случая было бы верхом неосмотрительности и потому юноша, ощущая гадливое чувство покорности, решил, что нужно узнать мотивы Тины еще чуть-чуть лучше. Нет, ну так же нельзя!- почти с отчаяньем подумал мужчина, стремительно зачеркивая особо неосторожную фразу о том, что Джонс выводит из привычного состояния отстраненности и вызывает в душе просто убийственные и чужие эмоции. Он привык владеть собой и ситуацией, в которую попадал. И одновременно понимал, что здесь он пока ничем не владеет, а игра идет совершенно на одинаковых правах. А что это значит? Это значит, что даже если официальный статус Тины будет называться непрезентабельно “рабыня” или как больше нравилось Хантеру – “подопечная” ее реальное положение и отношение к ней Эванса будет гораздо более уважительным. Впрочем, успокаивало только то, что если бы она этого не заслуживала, Хант даже сантиметра своего красноречия и ласковой внимательности не потратил бы на то, чтобы попытаться наладить с ней отношения. “Что-то дрогнуло,-” дописал он, ставя жирную точку в конце своей последней мысли. Комната вдруг наполнилась каким-то до боли знакомым запахом – словно чуть соленый и безумно свежий морской ветер влетел в комнату, а вместе с собой принес чуть горьковатый аромат какого-то экзотического растения и цитрусовых. Улыбнувшись, будучи уверенным, что находится один в комнате, Эванс уткнулся головой в колени и беззвучно рассмеялся, даже уже не сомневаясь в том, что медленно сходит с ума. Все-таки, быть таким вот непонятным и чувствительным дело неблагодарное, ведь не каждый поймет немного специфические и какие-то приторные реакции на самые обычные события, не требующие малейшей эмоциональной нагрузки. Тишину вдруг разорвал тихий голосок, и Хантер резко поднял голову, поворачивая ее к появившейся на пороге девушке. Что и говорить,  даже не смотря на то, что рабочий комбинезон нисколько не скрывал очарования этой юной фигуры, в таком виде она смотрелась совершенно иначе. Гораздо трогательнее и нежнее и одновременно. Сжав зубы, Эванс поумерил художественное восхищение и чуть хрипло заметил:
- Ты прекрасна,- наверное, Тина скептически поднимет брови и бросит что-то вроде “конечно-конечно”, ничуть не сомневаясь в том, что Эванс говорит это из природной воспитанности. Но Хант, по сути, уже почти привык к этой необычной девушке и более важным считал свое настоящее отношение к Джонс. Захлопнув дневник, ведь не терпел неосторожного любопытства к нему (слишком уж привлекал внимание людей пожарно-красный переплет), юноша спрыгнул с подоконника и шелестящим шепотом произнес,- посмотри как волшебно. Конечно, этот пейзаж рано или поздно надоест, но пока этого не случилось, посмотри,- ей, может быть, было вовсе неинтересно любоваться природой этого острова. И Эванс, наверное, осознавал это, но в глубине души надеялся, что реальность еще не убила в Тине умение восхищаться самыми обычными вещами.